Утром, задолго до рассвета, я поднялся, включил на кухне свет, приготовил незамысловатый завтрак и разбудил друзей. Мы поели, собрались и отправились в аэропорт. В аэропорту благополучно прошли досмотр при посадке на самолет. Еще немного — и мы в воздухе. Сидящий рядом со мной пассажир раскрыл свежий номер местной краевой газеты «Красное Знамя» и стал читать. На развороте я увидел фотографию и статью, в которой говорится о старте нашей экспедиции. Дождался, когда сосед прочтет газету, попросил её и передал сидящим позади Фариду и Сергею. А сам откинулся на спинку кресла, прикрыл глаза. Неожиданно для себя, разомлев в тепле, под гул моторов я заснул, да так глубоко, что очнулся, когда самолёт уже заходил на посадку в якутском аэропорту.
В Якутске нас ждало первое серьёзное потрясение. Оказалось, что билетов на Нижнеянск нет. Вышли на улицу, отправились искать городские аэрокассы с тихой надеждой, что может там нам повезёт. Тогда это было возможно, но, увы, нам сообщили, что билетов нет на месяц вперёд. Однако посоветовали возвращаться в аэропорт, занять очередь за билетами и ждать: возможно, кто-нибудь из пассажиров откажется от полёта. Расстроились, конечно. Вернулись в аэропорт, встали во все очереди к окошкам аэрокасс и стали ждать, готовые уже прибывать в Нижнеянск по-одному, сколько бы времени это не заняло. Самолёт в этот посёлок отправлялся раз в четыре дня, перспектива безрадостная. Конечно, были рейсы еще в Нижнеянск через п. Депутатский, но кассир, посмотрев наш пропуск на Север, не нашла там указанного населенного пункта и отказала в продаже билетов. В дороге, в незнакомых местах, особенно остро чувствуешь свою беспомощность от такого рода обстоятельств. Но нам ничего не оставалось делать, как только надеяться на счастливый случай.
Простояли так несколько часов, как вдруг слышу, что мужчина сдает билет до Нижнеянска на сегодня и просит себе билет на завтра, на дополнительный рейс. Оторопев от услышанного, — ведь нам, неизвестно почему, отказали во всех кассах аэропорта — я подлетел к окошку и тоже попросил билеты на Нижнеянск. И опять кассирша невозмутимо мне сообщает, что билетов нет. Тогда я, сам от себя такого не ожидая, просовываю голову поглубже в окно кассы, показываю пальцем вверх и говорю: «А там нам сказали, что билеты есть! Долго нас обманывать будете?». Что-то в моём поведении проняло её, и она свистящим шёпотом сообщает мне, что осталось всего восемь билетов. «А мне нужно три», — говорю я и кажется слышу, как стучит сердце. Нам выписали билеты, я расплатился, возмущение и напряжение еще не отпустило. Развернулся, а ребята, оказывается, с первых минут услышали наш разговор и, не дыша, стояли у меня за спиной. Ошеломлённые, потрясённые произошедшим, мы прячем подальше билеты и счастливые решаем пойти в город где-нибудь перекусить.
Со времени прибытия в Якутск нам было не до еды. Да мы и не знали, сколько тут придётся пробыть, поэтому о ней не помышляли – нужно было экономить с первых дней. Теперь, окрылённые удачей, устремились в город. На улицах уже стемнело. Найдя столовую, мы плотно поели и вернулись в аэропорт. Забрали вещи из камеры хранения, поднялись на второй этаж, расположились на скамейках и настроились на ожидание завтрашнего дня. Вскоре Фарид и Сергей заснули. Пассажиров в здании на ночь осталось немного. Сижу, наблюдаю. Вижу, как иногда группы молодых людей в разной мере подпития ходят по залу с орущими магнитофонами в руках. Ведут себя нагло, стараются спровоцировать отдельных пассажиров. Милиция пока никак не реагирует. Может, это у них в порядке вещей — приезжать развлекаться в аэропорт.
Вспоминаю свое первое пребывание в Якутске, где мы с Сергеем 1987 году приземлились, возвращаясь из первого этапа путешествия. Только сошли с трапа, видим — внизу стоит милиция. В её сопровождении подходим к зданию аэропорта, он тоже оцеплен милицией. И только в зале через других пассажиров выяснили обстановку. Оказывается, из здания никого не выпускают — в городе происходят беспорядки, организованные местными националистами. Пассажиры рассказывали страшные истории о том, как молодые люди на улицах гоняются за людьми славянской национальности, избивают и даже убивают их. Судя по количеству милиции, которая нас охраняла, не поверить им было нельзя. А позже из окон мы увидели душераздирающую картину: молодые парни, пьяные или под воздействием другого дурмана, но явно неадекватного поведения, гнались за пареньком. На наших глазах они его догнали, сбили с ног, начали пинать, а потом взяли за ноги и, подняв, со всей силы ударили головой о стену. В зале прокатился вздох ужаса. Мы ничего не могли сделать. А на улице к этому месту подъехала милиция, хулиганы кинулись на машину, перевернули её. Тут из города прибы- ли таксисты, каким-то образом вызванные на помощь, и стали эту толпу бушующих молодчиков разбивать на мелкие группы. Затем подъехало еще подкрепление стражей порядка, молодчики, оценив перевес сил не в свою пользу, кинулись в здание аэропорта, выломав двери и сметая все преграды на пути, опрокинули будку с сидящими в ней милиционерами. Когда же милиция следом за ними попала в зал, буянившая молодёжь тут же расселась среди пассажиров с мирным видом. Непонятно почему, но стражи порядка проверять документы не стали. Возможно, чтобы не провоцировать беспорядки в зале, или по какой другой причине, нам неведомой. Вернувшись из мирной тундры, счастливые после преодоления тяжёлого пути, радостные в ожидании скорой встречи с родными, мы и предположить не могли, что попадём в такую передрягу. Трое суток провели мы тогда под наблюдением милиции в ожидании рейса на Владивосток. Даже в туалет, расположенный вне здания аэропорта, ходили по несколько человек, строем, охраняемые людьми в форме.
Сейчас же обстановка спокойная, местная молодёжь с последним ночным рейсом автобуса поехала отсыпаться. Я пристроился среди наших вещей на полу и прикрыл глаза. Уже стал засыпать, как мимо кто-то прошел, сел на нашу скамейку. Не шевелясь, из-под прикрытых век начал наблюдать. Вижу: местный парень сел возле Сергея, затянулся сигаретой и, низко наклонившись над ним, пустил дым ему в лицо. Я вскочил, но у Сергея реакция оказалось еще быстрее. Он сгрёб обидчика за шиворот, в полной тишине протащил к лестнице и влепил затрещину. Потом вернулся, лег на свое место и заснул. Я подождал еще немного, никто реванш брать не собирался, и тоже вздремнул. Ночь прошла спокойно, если не считать, что у одного из пассажиров украли чемодан.
Утром, как и всегда в дороге, проснулся первым. Пошёл на первый этаж выяснить время регистрации на наш рейс и вдруг слышу, как по громкоговорителю объявляют посадку на самолёт до Нижнеянска. Бегом бросился к друзьям, начал их будить. Сергей быстро подхватился и ринулся вниз, а Фарид спросонья всё никак не мог понять, что от него требуется. В очереди же на досмотр он немыслимым образом встал первым, открыл свой рюкзак — а наверху лежит бутылка глицерина. Глицерин мы берём для закачки в камеры велосипедов, чтобы они не лопались на морозе, но к провозу в самолётах он запрещён. Растерявшись, Фарид на глазах у всех протягивает его мне, я, занятый распаковкой своего рюкзака, в спешке неловко подхватываю, флакон выскальзывает из рук и разбивается. Спиной и рюкзаком загораживаю от лишних взглядов растекающуюся жидкость и оказываюсь лицом к лицу с сотрудниками аэропорта. Они берут в руки мой самодельный нож, хотят изъять, но мне удаётся доказать, что по размерам нож не является орудием убийства и не запрещен к провозу, а дальше, благополучно миновав контроль, устремляемся к самолёту. Вскоре небольшое воздушное судно после короткого разбега берёт направление на Нижнеянск. Всё, можно перевести дух.
